Культовые фотокниги: от истории семьи до краха архитектурной эпохи

За основу своего рассказа я взяла лекцию, которую мы читали вместе с моей американской подругой Женей Фридлянд. Сегодня мы рассмотрим несколько фотокниг 1970−1980-х годов.

У фотокниги Масахисы Фукасэ интересная история: первые фотографии датируются серединой 1970-х годов, а потом наступил десятилетний перерыв, после которого Фукасэ продолжил серию. Все снимки сделаны в посёлке Буфика на севере Японии в небольшом фотоателье, принадлежавшем семье Фукасэ на протяжении трёх поколений. Как старший сын Масахиса должен был стать преемником семейной традиции — его отправили в Токио учиться на фотографа. Однако после учёбы он получил работу в рекламе и остался в Токио.

Навещать свою семью в Бифуке Фукасэ начал только спустя 10 лет. К этому моменту он был уже более-менее известным в Японии фотографом с публикациями в разных концептуальных журналах. В интервью Фукасэ объяснял своё возвращение тем, что просто соскучился по близким. Но мне кажется, что имел место конфликт из-за отказа продолжить дело семьи. На первой и последней страницах фотокниги мы видим семейное фотоателье. Оно закрылось в конце 1980-х годов, когда были сделаны последние снимки. Вскоре после этого Фукасэ впал в кому в результате несчастного случая — его карьера закончилась в начале 1990-х.

Автор статьи Йорг Колберг считает, что если бы под этой фотографией было написано, что через год Фукасэ с женой развелись, это не вызывало бы ни малейших сомнений. В целом, присутствие обнаженных моделей на снимках Колберга смущает — они всё упрощают.

Вы можете раскрыть его глубже, и необязательно всё произойдет так трагично, как у Фукасэ. Может, Фукасэ и стремился фотографировать свою семью, потому что понимал, что всё очень эфемерно: люди меняются, родители стареют, дети растут. Однако мы наблюдаем, как во время съёмки серии наследие семьи Фукасэ разрушилось и закончилось. Серия стала инструментом, помогающим рассмотреть этот процесс — и, как мне кажется, это совершенно непредсказуемая вещь.

Фотокнига «Картинки из дома» была впервые издана в 1992, а переиздали её пару лет назад. Переизданием занимался фонд Ларри Салтона, в котором состоят жена фотографа и другие наследники. Хотя в совместном интервью с издателем было сказано, что они сделали редизайн, мне кажется, что обошлось без него. Только некоторые фотографии кадрированы по-другому. Из названия легко догадаться, что перед нами снова книга о семье. Уникальной её делает то, что фотограф дал право высказывания своим родителям и включил большое количество сканов из семейного киноархива.

Он начал фотографировать во время президентства Рейгана, когда семья — для Салтона очень сложный организм, нечто личное и глубокое — стала предметом пропаганды.

Не меньше Салтона злило то, что его отца уволили достаточно молодым. Он фактически вырос без родителей, прошёл через приют и пережил ещё множество испытаний, будучи евреем в англо-протестантской Америке. В общем, отец Салтона усердно работал и многого достиг, но его уволили с поста CEO большой компании в 50 с небольшим лет. Это стало большим потрясением — он никогда больше вернулся к работе, поскольку не мог найти другую позицию, достойную его уровня.

Как я уже говорила, эта фотокнига отличается от многих других книг о семье за счёт того, как описывают опыт фотографирования участники процесса. Например, есть отдельный пассаж, в котором отец говорит Ларри о том, что тот старается показать родителей более несчастными, потерянными и старыми, чем есть на самом деле. У них всё просто прекрасно! Или в другом месте отец говорит Ларри, что хотя ему исполнилось 70 лет, он не выглядит и не чувствует себя на свой возраст — фотографии не показывают, что ему 70 лет.

Когда родители Салтона уехали жить в пустыню, он активно возражал против этого. Он думал, что стареющие родители окажутся в одиночестве, запертые в доме с кондиционером, — и это только усугубит их проблемы. Выяснилось, однако, что это был очень позитивный опыт. Они наслаждались пустыней, занимались спортом и, по его описанию, выглядели лучше, чем в предыдущие 10 лет. Последние фотографии — в комнате с зелёным ковром уже почти без мебели и в бассейне в пустыне, куда они переехали.

В конце книги есть диалог между отцом и сыном, в котором отец спрашивает: «Чего ты ждешь? Почему ты продолжаешь всё это снимать? Я думал, ты уже забросил эту идею. Ты снимаешь одни и те же сюжеты, в потом говоришь, что тебе не нравятся фотографии, которые получились. Ну ничего же не получается, давай уже заканчивай с этим». И продолжает: «Может быть, ты ждешь, пока я умру, чтобы это было концом книги?» На что Ларри отвечает: «Нет, это было бы слишком ожидаемо. Я жду чего-то другого». Книга заканчивается именно этим разворотом.

Фотокнига Алека Сота, наверное, больше известна публике. Мы рассмотрим оригинальное издание 2004 года, а с тех пор она переиздавалась, кажется, раз пять. Алек Сот — большой фанат Джоэля Стернфельда (Joel Sternfeld), автора знаменитой серии «Американские проспекты». Это живой классик американской фотографии, который развивал тему дорожного путешествия за 20−30 лет до самого Алека Сота. Тема роуд-трипа — очень важная для американской культуры. Вспоминается еще серия Роберта Франка (Robert Frank) «Американцы», сделанная во время путешествия по Америке.

Стернфельд также путешествовал и снимал. Это известный анекдот. Когда Стернфельд взялся за проект у него абсолютно не было денег. Он снимал на дорогой большой формат, да еще и в цвете, поэтому мог позволить себе всего один кадр в день. Он колесил по округе, выжидая сюжеты. И каждый раз запечатлевал нечто сногсшибательное! Этот метод работы во многом перенял Алек Сот — таким образом сделана серия «Спящие у Миссисипи».

Это произвело на него большое впечатление — раньше Сот не решался общаться с людьми и снимать портреты. Однако после смерти близкого человека, разрушилась какая-то преграда. Он почувствовал себя в праве и в силах знакомиться людьми, стучаться в двери к незнакомцам. Все эти грандиозные портреты, которые мы видим в его сериях, начались именно с этого момента.

Со временем для меня раскрылась обманчивая простота и красота фотографий Сота. Складывается впечатление, что этот человек находится в своём естественном окружении. Здесь есть видение, которое скрывается за эстетикой и делает эти фотографии уникальными. Несмотря на то, что очень многие и до, и после него снимали портреты подобным образом, сымитировать его не удаётся никому.

Поскольку я преподаю портрет, мне часто задают вопрос: «Как сделать так, чтобы герои перестали стесняться камеры?». На примере Алека Сота становится ясно, что это не всегда нужно.

Книга немецкого фотографа Микаэля Шмидта была издана в 1987 году, за два года до падения Берлинской стены. В ней заметно визуальное сходство с фотографиями Джона Госсаджа (John Gossage). Его фотокнига «The Pond» (1985) интересна, в первую очередь, тем, что она переосмысляет представление о пейзаже, которое сформировалось ещё в XIX веке. Такой пейзаж — это либо нетронутая часть природы, в которой отсутствует человек, либо буколические виды, в которых люди сосуществуют с животными и природой в счастливой гармонии. Мне кажется важным, что у Джона Госседжа есть герой, несмотря на то, что в фотографиях нет человека. Этот герой — зрители, находящие себя в пейзаже.

Так же и фотографии Микаэля Шмидта предназначены не для того, чтобы вы увидели городской пейзаж. Они позволяют прочувствовать состояние пребывания в этом месте. Их отличает довольно сложная модернистская композиция. Мне ещё кажется, что у Шмидта, как и у Сота, есть огромное количество визуальных последователей. Но поскольку за визуальной имитацией зачастую нет видения, сходство остаётся только стилистическим.

На большинстве фотографий Шмидта присутствует или частично виднеется Берлинская стена. Хотя фотографии достаточно угрюмые, в них много романтики — это некое состояние, атмосфера, которую передаёт фотограф. В классическом понимании, фотографии Шмидта «неприглядные» — достаточно тёмные, с большим количеством деталей. На некоторых из них присутствуют горы, но фокусировка и композиционные решения таковы, что горы становятся гнетущей иллюзией на заднем фоне, которая убивает всё живое.

Шмидт умер в 2014 году, оставив после себя большое количество фотографий. Немцы ценят его как раз-таки за то, что он запечатлел период, фактически не затронутый и не заснятый никем другим. Серия называется «Перемирие», но никакого пермирия мы, естественно, ещё не наблюдаем. Есть скорее какое-то притворство и не существующий в реальности мир, который мог бы позволить Берлину жить в настоящем, а не в прошлом.

Эту книгу я показываю регулярно. Поскольку работа сложная, немного расскажу её предысторию — это важно с точки зрения концепции.

Цикл сопровождался текстом, из которого зрители могли узнать, что в течение 15 лет художник писал портреты этой женщины в абсолютной тайне. Я думаю, конечно, что всё это было своего рода пиаром — картины обрели скандальную известность. Почти все изображения скупил один коллекционер. Был издан каталог «Изображения Хельги». Масштаб скандала и интереса американской публики к этим изображениям был таковым, что Хельга оказалась на обложке "Time" — её фотографировали, у неё брали интервью, пытаясь выяснить, как же всё было на самом деле.

Колье Шорр — дочь еврейских эмигрантов, которые бежали от нацистов из Европы в Америку. Будучи студенткой, она начала заниматься фотографией и решила по возможности приезжать на лето в Германию, чтобы снимать там. Шорр ехала в поезде и увидела парня, которому на тот момент было лет 18. Она подумала: «О, да это же Хельга!». Они познакомились, Шорр стала приезжать фотографировать Йенса и его семью. По её словам, парню нравилось участвовать в процессе фотографирования, но вместе с тем ему было важно показать, что это игра и что он притворяется — они воссоздают фотографии на основе картин Уайета. Поэтому, с одной стороны, это прекрасно выполненные фотографии, а с другой стороны, в них Шорр разоблачает саму идею художника и музы. Мало кто задается вопросом о том, насколько эта идея иллюзорна и фантазийна — ведь она создаётся и поддерживается самими художниками.

В книге нет ни одного разворота с индивидуальной фотографией — все коллажированы и подписаны, что как бы обнажает процесс фотографирования. Шорр показывает, что именно как фотографы мы делаем для того, чтобы фотографии сложились, продумывая композицию и сюжет, переснимаем по несколько раз, прежде чем мы получим интересующий нас результат. Вообще, идея коллажирования не нова — она существовала задолго до Колье Шорр. Известный пример — книга Франчески Вудмен (Francesca Woodman), сделанная на основе итальянского учебника геометрии XIX века.

В левом верхнем углу каждой страницы оригинальной книги подписаны названия картин Эндрю Уайета. Они тоже добавляют свой слой — как суперклише, которые выливаются в работу Шорр. Она продолжала снимать Йенса из года в год, запечатлевая, как его тело становилось всё менее андрогинным и более мужественным — как постепенно уходил образ Хельги. Есть ещё несколько фотографий его сестры, которую Шорр тоже в какой-то момент начала снимать.

Мы дошли до самой провокационной книги из списка. Она была издана в 2008 году, и на сегодняшний день стала коллекционным раритетом. До того, как я побывала на лекциях Ли Ледара, я тоже воспринимала его работу как провокацию. Однако чем больше я узнавала о том, что происходит на снимках и кто был инициатором всего происходящего, тем больше я понимала всю сложность и многогранность этого процесса.

В основном, в книгу вошли фотографии матери Ледара, сделанные им на протяжении лет десяти. На флип-кейсе — тоже фотография, но с особой историей. Однажды на Рождество дедушка отправил семье Ли такой подарок — письмо, в которое была вложена фотография пейзажа. В письме было написано, что дедушка купил кусок земли где-то в Огайо, который станет их общей могилой. Он купил место для захоронения где-то, где никто из них не жил и никогда не бывал, и разослал всем как рождественский подарок — так семья должна была объединиться.

Текст на обложке — это монолог матери Ли, которая описывает процесс позирования для камеры. Она говорит о креативном импульсе, ходит вокруг да около, пытаясь не упомянуть того, что они с Ли родственники — как будто всё это исключительно профессиональная деятельность, отношения модели и фотографа. Вообще, текст в этой фотокниге используется совсем не так, как, например, у Ларри Салтона. Текст здесь — тоже объект. Какие-то записки, подарки, которые получала его мать.

Ли Ледар сделал всего несколько фотографических серий. Вторая большая серия о его бывшей жене тоже существует как фотокнига. Сейчас Ледар предпочитает работать с другими медиумами.

Башня «Понте-Сити» стала ярким символом апартеида и проблем, с которыми сталкивается африканское общество. Суботский и Уотерхаус снимали её примерно 6 лет. Первые несколько дней они просто катались в лифте, знакомились с людьми и спрашивали: «Вы не будете против, если мы сделаем ваш портрет?». У тех, кто говорили «да», они просили адрес и приносили напечатанные фотографии. Таким образом получилось развивать проект — попасть к людям домой и фотографировать внутри. В фотографиях начала появляться сюжетность. Суботский и Уотерхаус фотографировали двери, потом телевизоры в квартирах и окна. Планировка квартир позволяла увидеть в окнах то, что происходило на этаже с другой стороны.

С дизайнерской точки зрения для книги найдено превосходное решение — она состоит из одной большой книги и нескольких частей в мягкой обложке — своеобразных зинов, — которые встраиваются друг в друга. Вероятно, это обусловлено количеством материала и определенной сюжетностью. Книга сделана на деньги, полученные от "Deutsche Börse prize" — крупной фотографической премии, которую вручают раз в год.

Мне кажется, что в случае «Понте-Сити» фотографы не отказались ни от чего — для каждого маленького зина нашлось место в книге. Вы можете посмотреть его как небольшое ответвление и узнать, что ещё там происходило. Фотографии мне здесь меньше нравятся, чем в остальных фотокнигах, но здесь важна в первую очередь глубина исследования. Суботский и Уотерхаус занимались это проектом много лет. История была придумана Суботским, и в соавторстве с арт-директором и художником Уотерхаусом она очень удачно развилась, потому что другие его книги и проекты мне менее интересны.